Artykuł podejmuje próbę przedstawienia Leonida Andriejewa jako psychologa ludzkiej duszy, opierającego się w swej koncepcji filozoficznej na psychologizmie Fiodora Dostojewskiego.
Przedmiotem analizy jest panpsychiczny dramat pisarza Jekaterina Iwanowna. W pierwszej części artykułu badaniu zostaje poddana Andriejewowska koncepcja człowieka, zbudowana w dużej mierze na podstawie obrazu człowieka w utworach Dostojewskiego. Poruszony w dramacie problem piękna i zła posiada czytelne odniesienia do koncepcji wielkiego pisarza. Wśród różnic w filozoficznych koncepcjach autorów na pierwszy plan wyłaniają się odmienne poglądy na temat Boga i wolności.

The current outline attmpts to look at and describe one of the less known plays of Nikolai Jevreinov The St Dennis’ indykt Fair. The play was written for the Starinny Theatre, still, it was performed neither in this one nor in any other theatre. In the here presented analysis the author pays attention to two aspects of the play.. On the one hand, it is the relationship between drama and Jevreinov’s theory about the function of the theatre. The author believes that the situation here presented points to the consequences of too deep involvement of the spectator in the performance, his forgetting that it is just a tale performed on stage. On the other hand, the author points to the universal character of the play, which occupies its place in the contemporary current of theatrical quest, which refers to the medieval fair performances.

Niniejszy artykuł poświęcony jest analizie pojęcia „rosyjska idea”, a także próbie oddzielenia go od takich pojęć, jak „dusza rosyjska” czy „charakter rosyjski”. Autorka podejmuje próbę wyjaśnienia historycznego kontekstu powstania terminów „dusza rosyjska” i „rosyjska idea”, ukutych na początku XX wieku przez Mikołaja Bierdiajewa. Następnie przechodzi do analizy tego, co Bierdiajew określał za pomocą tych terminów. W ten sposób omówione zostają takie cechy Rosjan, jak skłonność do skrajności, brak społecznej inicjatywy czy wewnętrzne sprzeczności. Wszystko to — jak dowodzi autorka — Bierdiajew wyprowadza bardzo konsekwentnie z historii powstawania państwowości rosyjskiej, z braku rycerstwa w formułowaniu świadomości społecznej, a także z bezkresnych rosyjskich przestworzy, które z jednej strony wywołują zamiłowanie do nieograniczonej swobody, a z drugiej strony stawiają wiele przeszkód przy każdej próbie zapanowania nad nimi. Wszystkie te cechy i okoliczności płynnie przeplatają się z eurazjatyzmem Rosji.

Лирика Цветаевой рассматривается в настоящей статье с точки зрения ее связей с искусством театра. Основой такого понимания стихов поэта является их большая эмоциональность, динамичность, заключающаяся в них борьба противопложностей, вытекающая из неконвенционного подхода Цветаевой к общеизвестным событиям, сюжетам, мифам. Уже предпосылки, подвергающейся анализу поэзии заключали в себе конфликтность, ориентацию на диалог с читателем. Эта поэзия провоцировала, вызывала к ответу, требовала диалога. Особенного внимания заслуживает в ней экономика слова, настойчивая работа с ним, чтобы извлечь из него найбольшее количество оттенков значения. Слово‑жест, психологический подтекст, особенная роль риторических фигур, экспрессия, противопоставление взглядов, мастерство диалога, диалогичность монолога, зрелищность, способность перевоплощаться — все это составляет театральную форму стихотворений Цветаевой.

Автор статьи стремиться показать Дмытро Донцова и доказать, что он явился сторонником консерватизма и монархизма. Как окциденталист считал, что прошлое Украины связано с Европой и ценил выросщие на почве христианства европейские ценности. Таким образом причислять его к числу фашистов и сторонников народного социализма является ощибкой.

В настоящей статье рассматривается вопрос проекта литературы по Владимиру Набокову. Автор статьи представляет развитие литературных взглядов писателя, исследует зависимость его гипотез от идей, выдвигаемых определенными литературными школами и пытается определить, какую роль сыграла литература в его жизни и творчестве. Анализ набоковского творчества приводит к выводу, что Набоков во всех своих произведениях проектировал авторскую концепцию литературы, с рассмотрением понимания и дефиниции, процесса творения литературных произведений, восприятия и их оценки.

Автор задается целью ознакомить польского реципиента с достижениями русского культуроведа и философа Михаила Эпштейна. Представлена карьерная биография этого
всестороннего и интердисциплинарного мыслителя. Затруднительно дать точное определение его деятельности, так как он одновременно философ, писатель‑эссеист, теоретик литературы, автор интернетовских проектов. В статье анализируется его научный метод и особый вид научного повествования, характеризующийся склонностью к неологизмам, соединением гуманитарного и научного‑технического дискурсов и синтетической перспективой высказывания. Автор приходит к выводу, что Эпштейн, следуя идеям постструктурализма, перешагивает его ограничения, создавая философию новой, третьей (как сам ее называет), эпохи, выраженной модусом «возможное». Дается предположение, что философия возможного может стать методом исследования фантастики, на что и намекает сам Эпштейн, пытаясь создать отрасль философии занимающейся изучением и гипотетическим умножением миров возможного.

В статье предпринята попытка анализа и характеристики двух основных героев пьесы — Философа и Бога, причём мы сосредоточились на вопросе их слабости. Драма
Нины Садур создана по мотивам произведения Гоголя Вий, однако писательница предназначила здесь для Хомы Брута совсем другую роль. Она создала своего рода игру религиозными ценностями, в которой пытается указать, кто слабее, Бог или человек. Философ борется со злом в виде Панночки, ждёт помощи Отца, обращается к Нему используя молитвы и просьбы. Создатель должен поддерживать его в этой борьбе. Садур приводит в драме несколько доказательств того, что Бог слаб или Его вообще нет. Относится при этом к научным исследованиям и мнениям философов, основой для её рассуждений можно считать некоторые предпосылки постмодернизма.

Настоящая статья посвящена одному из последних романов В. Аксёнова. Её автор обсуждает смыслы, затронутые в произведении с помощью трёх тематических категорий, на которых построена Москва kва‑kва — греческого мифа о Тезее и Минотавре, утопического проекта государства Платона и альтернативной истории. Действие романа разворачивается в столице Советского Союза в последний период правления Сталина, который стремится к созданию новой религии (Новая Фаза). В Москве происходит рещающее сражение между сторонниками Сталина и его злейшего врага, предводителя Югославии, Броз Тито. Образ главного героя, Кирилла Смельчакова, во многом повторяет путь Тезея, одной из центральных фигур аттической мифологии, который сражается с двумя новыми Минотаврами — Сталиным и Тито. Изображённая в произведении структура сталинского государства и советского общества, кажется унаследованной у греческого философа.

Тема статьи относится к проблеме постмодернистского видения действительности, представленного в драматургии Олега Богаева, которая входит в рамки категорий непознаваемого, деградированного, деконструированного, тем самым вписываясь в перспективистично‑дуалистическую концепцию современного мира Фридриха Ницше. Современность, согласно идеи философа, рассматриваемая в контексте постмодерна, является для нынешних исследователей литературы своеобразной постсовременной точкой опоры, от которой они отталкиваются при рассмотрении социально‑культурных явлений. Таким образом, содержащиеся в данной работе размышления, основанные на ницшеанской философии правды и познания, которая в свою очередь тесно связана с постмодернистской концепцией современной культуры, являются попыткой проследить состояние человека нашего времени, принимая во внимание особенности его жизни, происхождения, отношения к действительности в контексте традиций, культуры и истории.