W ostatnich latach ze wzmożoną siłą podejmuje się w Polsce rozważania i dyskusje dotyczące podmiotowości prawnej oraz moralnej zwierząt. Być może ów problem doczeka się wreszcie naukowego uściślenia oraz terminologicznego doprecyzowania. Nie będzie to zadanie łatwe, ponieważ zagadnienie podmiotowości, tak ludzi, jak i zwierząt, jest niezwykle złożone. Jest jednym z podstawowych pojęć wielu różnych obszarów teoretyzowania, będąc przy tym stałym obiektem sporów. Wobec zwierząt proponuje się „koncepcję podmiotowości szczególnej, tj. podmiotowości funkcjonalnej ustanowionej w interesie zwierząt” (za Janem Białocerkiewiczem). W nauce istnieje pojęcie apersonalnej podmiotowości zwierząt, która podlega stopniowaniu w zależności od poziomu wrażliwości i odczuwania bólu. Posthumanizm otwiera się na nowe formy podmiotowości, zachęcając do poszukiwania najlepszego kryterium podmiotowości zwierząt, zdefiniowania terminu „podmiot” wobec gatunków zwierzęcych (czy wszystkich?) i uporządkowania sformułowań funkcjonujących w literaturze przedmiotu, takich jak np. „podmiot jako byt substancjalny”, „podmiot ewolucji”, „podmiot mięsny”, „pozaludzki podmiot doznający”, „podmiot innogatunkowy”, „nieludzki podmiot odczuwania”, „podmiot postrzegany”, „podmiot moralnych uprawnień”, „podmiot/przedmiot moralności”, „podmiot życia”, „podmiot woli życia”, „podmiot/przedmiot prawny”, podmiot o statusie „obiektu milczącego”, „podmiot w relacjach”, a nawet „podmiot polityki” i „osoba graniczna”. Trzeba również pamiętać o wszelkich próbach negatywnego określenia podmiotu – poprzez to, czym nie jest.

Do rąk Czytelników oddajemy trzeci już monograficzny numer interdyscyplinarnego czasopisma, zawierający artykuły autorów, którzy ani wprost, ani w jednolity sposób nie definiują statusu i podmiotowości zwierząt, ale podejmują próby badania owego zagadnienia poprzez pryzmat własnych dziedzin badawczych – z ich specyficzną siatką pojęciową i metodologią. Wszyscy oni próbują – każdy w inny sposób rozkładając akcenty – penetrować, analizować i rozważać warunki, w jakich dochodzi do tworzenia i rozpoznania pozaludzkiego podmiotu. Ich praca stanowi skromny wkład dla określenia wieloaspektowej istoty podmiotowości zwierząt, ale bez wątpienia stanie się cenna w kontekście pytania o to, kim jesteśmy my sami.

Dariusz Gzyra
Justyna Tymieniecka‑Suchanek

В статье предпринимается попытка использования дофилософских, этимологических значений слова субъект в аспекте размышлений, вписывающихся в дискуссию о возможностях нового подхода к субъектной проблематике с точки зрения постгуманизма. В первой части статьи проводятся этимологические изыскания, опирающиеся на философию М. Хайдеггера и предложения К. Окопеня. Они касаются греческого слова ὑποκείμενον, латинского subiectum и польского podmiot. В свою очередь, во второй части работы из трех давних значений польского слова podmiot – как подкидыша, как обманщика и как подстилки – выводятся три предложения нового, этически ориентированного восприятия проблемы субъекта в аспекте animal studies.

The character of the relations between linguistic and not strictly linguistic elements of awareness is discussed basing upon the example of the existing notions of the zoological garden. The vocabulary material reflecting both historical and contemporary interpretations is quoted. These interpretations include the etymology of the words. Their analysis is aimed at finding out the motives that change in time, features and semantic analogies. These three elements are then consolidated in the notions of the mental and linguistic culture. Later on, the character of the relations between the state of an animal and a human is established (by placing the characters in an artificially created space). The human resembles the animal and the latter is a representative of a community in captivity, and the human observing the animals becomes an element of the collective display. The gathered information and interpretations (compared to the data from the dictionary of dreams via their semantic and mental features) make it possible to ask a question on the semantics of the mental and semantic features of the vivid experiences that exist in perceptual and mental planes. These experiences shape the notions for the representatives of a specific mental culture. The notions in question are of regulating, approximate and not always realized character. As the result, these notions, and especially the ones that condition the organisation of the world in linguistic and non -linguistic awareness, influence the
semantic evolution of a language as well as its users’ mentality.

Цель статьи заключается в ознакомлении польского читателя с фрагментами книги Татьяны Горичевой «Святые животные», изданной в Санкт-Петербурге в 1993 году и до сих пор непереведенной на польский язык. Ее автор принадлежит к немногочисленному кругу людей,
которые наряду с проблематикой православия занимаются вопросом прав животных. Приложенный комментарий включает введение к ее взглядам, представляя их на фоне панорамы мысли восточного христианства. В этой традиции, иначе, чем в западной теологии, указывается на космическое измерение христианской идеи спасения, а также на возможность религиозной идентичности и сакрализации животных. Эта интерпретация христианского послания открывает возможность поиному взглянуть на ситуацию животных и их страдания в современном мире, а также дает основания для действий в пользу их субъективации.

Fragment nietłumaczonej dotąd książki Tatiany M. Goriczewej pt. „Święte zwierzęta", wydanej w Sankt Petersburgu w 1993 roku. Jej autorka jest jedną z niewielu postaci obszaru rosyjskojęzycznego, zajmujących się łącznie prawosławiem i kwestią praw zwierząt. Dołączony we wcześniejszym artykule komentarz zawiera wprowadzenie do jej poglądów, przedstawiając je na tle panoramy myśli wschodniego chrześcijaństwa. W tradycji tej, odmiennie od teologii zachodniej, wskazuje się na kosmiczny wymiar chrześcijańskiej idei zbawienia oraz możliwość religijnej identyfikacji i uświęcenia zwierząt. Ta interpretacja chrześcijańskiego przesłania pozwala na odmienne spojrzenie na sytuację zwierząt i ich cierpienie we współczesnym świecie, oraz daje podstawy do działania na rzecz ich upodmiotowienia.

В статье рассматриваются некоторые ежегодные обряды с участием сельскохозяйственных животных польских деревень, зафиксированные этнографами в начале XX века. Обрядовость, которая должна символически начинать новый вегетативный год, в крестьянской среде принадлежала к одному из самых существенных священных действий в ежегодных празднованиях. Эти верования были настолько сильны в сознании аграрного общества, что сохранились до начала XX века в форме обрядов и обычаев, а их социальное измерение проявлялось в отношении хозяина к сельскохозяйственным животным. Близость в этих отношениях была специфической, учитывая постоянное нахождение животных в жизни семьи, а также то, что они удовлетворяли основные потребности человека. В понимании сельских жителей того времени забота о животных прежде всего отражалась в магических практиках, противодействующих сглазу и болезням.

The article discusses the semantics of a number of metasigns (mouse, cat, tomcat, lynx etc.) of the folklore of Eastern Slavs in the mythological context of traditional beliefs and texts. Examples of proverbs, folk fortune telling and fairy tales are given as illustrations.

В настоящей статье представлен анализ случая шимпанзе бонобо Канзи. Цель статьи заключается в том, чтобы сравнить формальные (математические) и эмпирические (лингвистические, психологические, биологические) результаты исследований в области грамматики человеских и не-человеческих языков или кодов. В работе рассматривается сила грамматических комбинаций. Автор пытается ответить на вопрос о том, какие разницы наблюдаются между коммуникацией людей и животных.

Уже много лет господствует убеждение, что только язык человека можно считать языком. Лингвисты не соглашаются с мнением, что животные создают и пользуются языком. Они – правда – утверждают, что у всех видов животных есть коммуникация, но только человек пользуется языком. Стоит заметить, что психология животных это новая научная дисциплина, которая все еще развивается. Уже много исследований доказывает, что животные обладают мышлением, чувствуют и общаются. В последнее время исследования подтвердили гипотезу, что некоторые виды животных выработали язык. Употребляемые ими системы коммуникации обладают большинством черт характерных для языка. Кон Слободчиков доказал, что луговые собачки пользуются грамматикой, умеют создавать язык и употреблять диалекты в общении с другими. Целью настоящей статьи является отрицание мнения, что животные не пользуются и не создают языка.

Теории этики отношения к животным основного направления, представляемые, в частности, Сингером и Риганом, высказываются за питание, исключающее употребление каких-либо продуктов животного происхождения. Согласно такому подходу к теме в нашем обществе
и в современных условиях жизни отказ от продуктов животного происхождения является
обязанностью в свете нормативных требований теории этики. В настоящей статье показывается другой взгляд на проблему рефлексивного морального вегетарианства (понимаемого в самом широком значении). Переходя от некоторых весьма критических формулировок
к аргументам, используемым в основном направлении, автор предлагает трактовать вегетарианство как элемент саморазвития и самозаботы, которыми занимаются люди, являющиеся активными моральными субъектами. Вегетарианство как эффект личностной рефлексии на тему нравственности отношений между людьми и другими существами должно рассматриваться сквозь призму активных моральных субъектов, формирующих и развивающих свой собственный характер. Такое понимание вегетаринства дает возможность избежать сложностей аргументов основного направления и позволяет точнее представить богатство и разнообразие реальных выборов людей в области вегетарианства в аспекте повседневного нравственного опыта.

В статье анализируются взгляды Аристотеля, Рене Декарта и Джона Ролза, касающиеся
нравственного статуса животных, а также показывается негативное влияние их идей в этой области на формирование отношений человек – животное в европейской культуре. Цель статьи заключается в том, чтобы обратить внимание на то, что каждая из этих позиций характеризуется подборкой субъективных критериев для качественного разграничения нравственного статуса людей от иных живых существ, а также использует такие предпосылки, которые докажут предрешенный вывод. Концепции всех трех филосософ объединяет общее умозаключение. Оно выражает убеждение об отсутствии необходимых оснований для равной трактовки людей и животных в области нравственной жизни.

В тексте анализируется явление называния именами животных. Этот процесс трактуется как состоящий из двух противоположностей: с одной стороны, субъективации животных, но, с другой, как завладение ими. Именование обладает многими другими функциями и представляет собой сложное многоаспектное явление: психологическое, философское, общественное и языковое. В контексте субъективации / завладения имеет значение не только называние именем, но также его изменение, потеря, отобрание, модификация или расширение. В работе предпринимается попытка дискуссии на тему того, следует ли рассматривать именование животных как выражение сильной эмоциональной связи с ними с позитивным характером или же наоборот – как проявление репродуцирования видонаправленной антропоцентрической иерархии.

Интерсубъективность является основной чертой нашего присутствия в мире. Она понимается как отношение разных точек зрения, которые создают общее пространство, доступное для более чем одного познающего субъекта. Реализация нашего потенциала способностей к интерсубъективным отношениям связывается с реализацией подобного потенциала второго субъекта таких отношений. Субъектность других узнаем из-за необходимости по отношению к себе. Этот процесс связан с выявлением сходств и различий. В статье анализируется суть этого процесса и угрозы, вытекающие из возможной недооценки и переоценки ценности другого. Принцип поиска достаточного сходства очевидным образом приводит к автоматическому исключению определенного охвата инаковости – к примеру, того, что является слишком иным для создания субъектных, интерсубъективных отношений. Автор статьи стремится доказать, что распознавание инаковости других не обязательно соотносится с
умалением их качеств. Наоборот, оно является вызовом для этического воображения и принадлежит к неотъемлемому элементу интерсубъективности. Кроме того, в работе обращается внимание на то, что существенным аспектом описываемых отношений является удачная межвидовая коммуникация, учитывающая роль аффективного компонента и столкновение дифференцированных, чувствующих телесных миров. Вопрос о субъектности, порождаемой взаимоотношениями, является также важной этической и политической проблемой. 

Есть много картин и скульптур, которые изображают известную тему из Эдемского сада: соблазнении Евы. Животное, которое обращается к Еве в Книге Бытия, первой книги Ветхого
Завета определяется как змея. Современное значение слова «змея» во многом определила то
как это животное было изображено в искусстве. Тем не менее, перед тем как передать Еве
запретный плод змей должен был иметь конечности, согласно буквальному толкованию Бытия. Изменение внешнего вида змеи, оказывается библейским противоречием и даже фактом эволюции. На сегодняшний день эволюция змей от четвероногих предков хорошо изучена на основе ископаемых и открытий в области молекулярной биологии. Это прекрасный пример развития эволюции, проявившийся в окончательной потере конечностей и удлинения тела у (прото) змей. Не менее увлекательным является тот факт, что потеря ног у змей привлекла внимание уже во времена древней цивилизации Ближнего Востока, когда считалось, что это Божье наказание.

Статья посвящена героям-животным в видеоиграх. Автор обращает внимание на то, что хотя героев этого типа довольно много и они появляются почти с самого начала компьютерных игр, то в большинстве случаев они не представляют животных, а являются лишь актантами, «переодетыми» в шкуру животных. Примеры игр, создатели которых пытаются фактически реконструировать субъектность животных, относятся к немногочисленным. Автору статьи однако удалось найти интересные реализации этого типа с целью их дальнейшего анализа. Многие игры представляют собой проекты, соприкасающиеся с искусством. Кроме того, в реализациях, принадлежащих к главному направлению, герои-животные становятся все более совершенными, в частности, благодаря применению технологии motion capture, дающей широкие возможности передачи их поведения.

Анализ опирается на предыдущие исследования в этой области, а также учитывает широкий
исторический контекст, прежде всего общественно-экономический фон. Кроме того, представляются возможности дальнейших разработок, касающиеся важной роли коня в развитии человеческой цивилизации как орудия и символа власть имущих в эпоху феодализма.

Польские огары, старая порода гончих собак, восстановленная в 50-е годы XX века, является примером истории природокультуры. Подобным образом, как киборги Донны Харауэй,
огары преступают бинарные оппозиции в трех значимых измерениях. Во-первых, в их истории исчезает граница между действительностью и вымыслом, поскольку физические тела
животных создаются также культурной наррацией. Во-вторых, из-за того, что огары являются результатом деятельности человека, целенаправленного разведения, арбитрального селекционирования и таких же арбитральных разрывов, разрушается граница между природой и культурой. В-третьих, огары нивелируют границы между природой и технологией, так как их тела являются предметом технологического вмешательства, а также научных исследований, которые должны дать им возможность дальнейшего существования. Кроме того, огары и их хозяева предоставляют повод для размышлений на тему человеческо-животных коллективов, в которых жизни людей и животных тесно связаны друг с другом. Огары и люди являются примером совместного проживания и ярким проявлением межвидовой солидарности, становясь исходной точкой для мышления о сообществах и отношениях в эпоху постгуманизма.

В статье поднимается тема животных в Катастрофе, а также в наррации, которая лежит в ее
основе. Исходной точкой для размышлений является книга Пётра Крупинского “Почему гуси
кричали?” Животные и Катастрофа в польской литературе XX и XXI веков. Автор сравнивает ее с комиксом Арта Шпигельмана Маус, а также с пропагандистким фильмом Третьего рейха Вечный жид. В статье появляются такие вопросы, как страдание животных, дуализм человек – животное в контексте Катастрофы, зооморфизация ее участников, а также спорные положения, связанные с так называемым холокостом животных. Автор обращает внимание на то, что особенно с точки зрения рефлексии о Катастрофе, выявляющей “соообщество смерти”, следует помнить о том, что человек также относится к животным. 

Piotr Białas's report on the conference titled "Practices concerning animals in the 21st century - breeding, ethics, death and fate" organized in Poznań by the Adam Mickiewicz University (UAM) and Karol Marcinkowski Medical University (UMP) along with the "Otwarte Klatki" ("Open Cages") Association at the turn of September 2016.

Aneta M.Sokół's report on the seminar titled "Hunting in the 21st Century. »Good hunters« and »bad beavers«, i.e. aporias of civilisation" organized in Katowice on January10th, 2017.

Anna Czarnowus's notes on Ekomodernizmy. Trześniewska Agnieszka, Dariusz Piechota (eds.), Lublin 2016