Publikacja niniejsza stanowi pokłosie refleksji nad poznaniem nie-istnienia (śmierci) zwierząt, zwłaszcza w perspektywie zmian, jakie zachodzą w humanistyce (filologii), pod wpływem odkryć, które dokonują się w przyrodoznawstwie (zoologii); w gruncie rzeczy tom rejestruje (i charakteryzuje) proces (r)ewolucji świato(p)oglądu.

Prace, jakie tom zbiera, wpisują się w ramy (w porządku alfabetycznym), m.in. etnologii, filozofii, kognitywistyki, literatury, prawa, sztuki, teologii. Prezentowane w zeszycie teksty stanowią plon studiów, jakie prowadzą badacze rozmaitych orientacji i proweniencji, którym – co decydujące – bliska (a przynajmniej: nieobca) jest koncepcja zoofilologii zaklętej w ideę animal studies. Tym samym zawartość numeru wyznacza sui generis jednogłos w wielogłosie.

Tom, jaki oddajemy do rąk Czytelnika, zawiera zarówno artykuły i komunikaty, jak i recenzje oraz sprawozdania. Teksty, jakie zeszyt gromadzi, realizują nierzadko odległe od siebie wzorce gatunkowe: od bardziej zdyscyplinowanych rozpraw naukowych po mniej rygorystyczne formy interpretacyjne. Tym, co wszystkie te prace łączy, jest nie tylko podejmowana tematyka i przyjęty profil oglądu, ale również ranga poruszanych zagadnień i naukowy poziom ich opracowania.

Based on the fish tank symbolism in the dream books some features are derived and determined. These features are typical for the reception and feeling of the so called imaginative pictures which are typical for imaging, feeling, experiencing and realizing of the conceptual-assessing and sensitive impressions. The assumptions connected with the observation of the object as well as with being there (i.e. in a fish tank). There are features which are determined both separately and mutually and they describe the states in question. The reptiles and fish (mentioned in the title) according to the interpretations quoted are the element which fills up a fish tank as well as the projection of its positive (the negative in the aspect of its lack). On the other side in a non-visible but perceptible way the subject that is observing them in a fish tank and ten with a human being and that human being is identified with that subject. All those elements mentioned above together with characterized semantics of those images (i.e. a fish tank with reptiles and fish inside it) are the key to understand another consciousness to transfer a person into the other existence, with the interpretation of the visible and non-visible world but experienced by a human.

Предметом статьи является исследование поведения домашних животных перед лицом человеческой смерти. Используя богатый фольклорный и этнографический материал, автор выделил три типа ролей, в которых – в народных представлениях – воплощаются животные: (а) предвестники смерти, (б) скорбящие, испытывающие печаль и скорбь после потери любимого человека, (в) последние попутчики. Анализ показал, что роли, которые играют животные перед лицом смерти их самого близкого человека, выполняют принцип «солидарности с жизнью» – ключевого принципа традиционной крестьянской культуры, основы жизни и основного принципа существования в группе.

Изменения в мышлении об окружающем мире проявляются в изменениях, происходящих в языке. Кладбище для животных дает хороший материал для наблюдения за меняющимися отношениями «люди-животные». Весьма разнообразные формы надгробий
и содержание имеющихся на них надписей, не скованные формальными правилами или
единой системой условностей, – хотя, несомненно, вдохновленные примером человеческого кладбища, – являются свидетельством особых связей (привязанности, дружбы, любви), которые объединяют умерших животных с их хозяевами. Они также отлично документируют то, как постепенно меняется социальный и культурный статус животных, сопутствующих человеку, – как они перестают быть только живой собственностью, лишенной души, а становятся личностями, полноправными членами семей, получающих право на уважение, память и достойное погребение. Однако это изменение является процессом, который вызывает сопротивление, проявляющееся в различных названиях смерти человека и животного, бытующих в языке. 

Целью данной статьи является попытка описать феномен кладбищ для животных, например, кладбища для животных в Жендзянах в Подляском воеводстве. Материал, использованный для анализа, был отобран путем этнографических полевых исследований, проведенных в гмине Тыкоцин. В статье рассматриваются эстетическое оформление кладбища, а также общественное мнение об открытии кладбища. Стилистика кладбища демонстрирует примеры памяти о мертвых животных и глубину отношений человека и животного. Как указано в этнографическом материале, идея кладбища не близка жителям гмины, но кладбище животных постепенно становится частью местного культурного ландшафта.

Используя определения и инструменты, предоставленные создателями и исследователями
молодой научной дисциплины, то есть перформатики (Ричард Шехнер, Джон Маккензи,
Эрика Фишер-Лихте, Малгожата Сугиера, Дариуш Косинский, Эва Доманьская), автор
анализирует феномен захоронения домашних животных в местах на окраинах населенных пунктов (что напоминает феномен старых холерных кладбищ), которые официальное законодательство отказывается называть кладбищем, оставляя это название только для некрополя человека. Сильные эмоции и протесты, которые вызывает почти каждое предложение об открытии кладбища для животных в Польше, создают картину социального перформанса. Именно в нем сообщество (в узком или широком смысле) участвует в мероприятии, в основе которого лежит христианская похоронная церемония. Интимный характер похорон животного сопоставляется с угнетающим взглядом общества, становясь для него источником саморефлексии и шансом на наступление перемен, демонстрируя таким образом силу влияния перформанса.

За последние три сотни лет зоологические сады претерпели череду существенных концептуальных и организационных изменений. В этой статье представлен краткий исторический обзор эволюции зоопарков от королевских зверинцев до современных учреждений, при этом уделяется особое внимание выраженной тенденции к постепенной трансформации из незамысловатых выставок животных в полноценные места обитания. Автор представляет несколько важнейших исторических факторов, влекущих за собой эти изменения и намечает возможные пути развития в будущем.

Хотя проблема смерти и умирания животных давно привлекает внимание исследователей animal studies, то обращение к этой теме религиоведов является интересным и относительно недавним явлением, требующим рассмотрения. В исследованиях, затрагивающих проблемы религии, в последнее время все больше внимания уделяется не столько различным значениям, которые приписываются присутствию животных в религиозном опыте человека (где они существуют как объекты, символы и тела), сколько вопросам самих реакций животных на смерть близких им людей. По мнению некоторых исследователей, реакции последних могут также считаться ритуальным и проторелигиозными, что дает возможность пересмотреть антропоцентрический подход к религии как к чисто когнитивному явлению. Способы пережить смерть высшими животными (как это
документирует этология), в основном коллективные и церемониальные, подчеркивая телесную уязвимость животных (vulnerability) и необходимость выражать свои чувства в ритуалах скорби, кажутся близкими к человеческому пониманию религиозности как ряда вариантов социального поведения, которые являются реакцией на опыт страдания, потери и тайны, окружающих чей-то уход. В этом контексте представляется важным задать вопрос, почему любая попытка определить поведение животных как религиозное – среди верующих людей – вызывает почти инстинктивную негативную реакцию. Какие семиотические, философские и политические процессы способствовали признанию того, что религия относится к сфере человеческой жизни, более того, она определяет разницу между человеком и животным? Есть ли что-то, что Деррида назвал бы постоянной
жертвенной структурой западного мышления (где понятие жертвы означало бы не только
всеобщее согласие на насилие по отношению к животным, подтверждающее факт их гибели для человеческих нужд, но также лишение животных возможности участвовать в отправлении религиозных культов не в качестве жертвы)? В статье рассматриваются эти вопросы, приводятся аргументы в пользу религиозности животных, основой для которых являются работы Джудит Батлер о неантропоцентрическом подходе к трауру. Кроме того анализируются литературные и художественные стратегии изображения смерти животных, которые, подчеркивая свое религиозное измерение, приобретают характер освобождения в произведениях Д.Г. Лоуренса и Иэна Макьюэна.

Тесты in vitro являются альтернативой экспериментам in vivo, проводимым на живых организмах. Они относятся главным образом к моделям отдельных популяций клеток, не только здоровых, но и раковых, а процессы, происходящие в них, могут быть основой для определения общих процессов в организме. Начиная с основного строительного блока организма, представляющего собой клетку, существует несколько видов смертей, основными из которых являются апоптоз и некроз. Организм человека состоит из 1013–1014 клеток 300 различных типов, количество которых строго контролируется. Во время клеточных делений создаются новые клетки, и их количество регулируется в процессе запрограммированной смерти – апоптоза, в котором в основном старые или поврежденные клетки совершают самоубийство и выводятся из организма. Это естественное явление, и любые нарушения пролиферации или апоптоза приводят к нарушениям жизнедеятельности
всего организма. Сохранение гомеостаза в организме зависит от правильного функционирования системы гибели/выживания клеток. Аналогично, механизмы поддержания равновесия в природе основаны на сходных профилях регулирования, в которых гибель отдельных организмов имеет соответствующее значение для популяции и видов. Это делает смерть естественным явлением, которое поддерживает баланс в мире. 

В статье, на примере созданного ученым Кевином Уориком робота с живым мозгом (Робота Гордона), рассматривается феномен создания мозговых органоидов, одно из применений которых – заменить животных в нейрологических опытах. Однако, появляется вопрос, можно ли сравнивать мозговые и не-мозговые органоиды (органы-на-чипе). По мнению автора статьи, использование изолированного мозга опасно с этической точки зрения. Вместе с прогрессом технологий будут усложняться лабораторные мозговые органоиды, что может привести к ситуации, в которой будет создан сознательный субъект, а его страдания останутся незамеченными.

До недавнего времени достойная уважения мудрость утверждала, что привилегией людей является не только изучение реальности с помощью разума и речи, но и жизнь с осознанием собственной смертности. Значение, которое придавали смерти и опыту умирания, было связано с тем, что человеческая культура не только во многих отношениях связана с этим трагическим опытом, но для многих она непосредственно вытекает из него. Без осознания смерти не было бы культуры и ее устойчивых достижений. Существование опыта умирания является парадоксальным и в то же время печальным эффектом танатофобии. В настоящее время появляется все больше доказательств того, что животные в некотором роде также испытывают смерть. Изменения в их поведении и настроении
могут быть мотивированы различными факторами, но нельзя отрицать, что смерть другой особи на них не влияет. Есть много очевидных признаков того, что эта смерть имеет устойчивое влияние на других животных, потому что чувства грусти, скорби и даже глубокой депрессии, вызванные этим событием, являются важными факторами, укрепляющими объединяющие их эмоциональные и социальные связи. Даже если страдания животных выражаются в повизгивании и стоне, это не сводит их скорби к незначительной «морщине» в океане их неразумного и безмятежного существования.

Целью данной статьи является представление дилеммы, с которой могут столкнуться исследователи, соединяя в себе более чем одну перспективу исследования. Итак, мы начинаем с социологических или этнологических исследований, которые сосредоточиваются на историях людей, ухаживающих за животным, после того, как животное скорбит, потеряв хозяина. Они антропоморфны и близки к городским легендам. Хотя они правильны с точки зрения социальных исследований, они не учитывают биологический и психологический контекст. Исследование опыта скорби животных требует позволить высказаться тем, кто не наделен речью. Однако, имея более широкую перспективу и пытаясь проводить междисциплинарные исследования, ученые обязаны учитывать даже такие знания, которые будут противоречить текущим результатам исследований. Очередная проблема
возникает при попытке объединить эти точки зрения так, чтобы не оттолкнуть участников исследований или исследователей, и в то же время получить наиболее вероятную версию реальности.

Тед Хьюз, автор статьи пытается показать различные способы восприятия смерти в жизни животного и человека. Традиционно обсуждение статуса смерти животных считалось бессмысленным, поскольку кажется, что с точки зрения ее описания, смерть животных легка. Она приходит как обрыв жизненной нити; она длится одно мгновение, всегда застает животное врасплох. Смерть человека, напротив, вызывает дискуссию; с небольшим преувеличением мы можем утверждать, что человек умирает п р е ж д е смерти. Смерть человека объявляет о себе задолго до своего наступления, она уже пришла и тайно присутствует в человеческой жизни, сопровождаемая страхом и беспокойством. Однако в смерти человек обретает некий таинственный покой, который не подвластен смерти, несмотря на то, что она происходит с физической точки зрения. Отсюда горациево non omnis moriar; в нас есть покой, которого нет у животного, и который объясняет разницу между двумя видами смерти. В статье делается попытка выдвинуть тезис о том, что нам необходимо выйти за пределы этих двух позиций и заново открыть для себя «животность» смерти в человеческой жизни.

Статья представляет собой попытку неантропологического прочтения фрагмента поэмы Пана Тадеуша – о кладбище животных. «Матецник» Мицкевича кажется пережитком анимистического воображения, в котором люди и люди, не являющиеся людьми, имеют одинаковый онтологический статус. Основываясь на народных знаниях, основанных на непосредственном опыте, поэт также предвосхищает довольно современные естественнонаучные диагнозы – те, которые касаются «духовной жизни животных» и их сходства с человеческими обычаями, касающимися смерти.

The article analyzes the most tragic work of Ivan Shmelev about time at the end of the Civil War in Russia, about the “epic” The Sun of the Dead. The tragedy of the story that is in its title gradually grows and intensifies in accordance with the dynamics of the plot action, realized in the motives of survival-dying and impending apocalypse. In the picture of the dying world, animals have an exclusive role, they are destined to be the first to go for sacrifice, whether they are birds (peacock, eagle, hawk, pigeons, etc.) or domestic animals (horse, cow, dog, cat). In the development of their characters, a special function is performed by zoonyms that allow each of them to be personified and to emphasize the value of the life of any being.

В данной статье предпринята попытка представить, каким образом Сэмюэл Беккет связывает смерть с насекомыми, составляющими одну из самых изысканных и повторяющихся образов живых существ в его произведении. Удивительно, но безлюдные и мрачные пространства книг Беккета – несмотря на присущую им антропоцентрическую структуру, на которой они основаны, – населены множеством существ, не являющихся людьми. Насекомые не являются исключением: в мирах Беккета мы встречаем мух, пчел, шершней, ос и муравьев. В своих размышлениях автор статьи ссылается на теорию антропоцентризма, философию Алена Бадью, антропологические теории Джорджо Агамбена и Рози Брайдотти, включая идею Агамбена об «антропологической машине». В отличие от людей, которые обречены на бесконечную агонию, насекомые принадлежат царству смерти. Другими словами, они изо всех сил пытаются прорваться сквозь стену жизни. Чтобы доказать свою мысль, автор статьи обсуждает, например, непонятный онтологический статус Уорма (буквально: Червя) в романе Безымянный. В свою очередь, на примере произведения Моллой, он анализирует отношение Морана к его пчелам, то есть к их танцу, смерти и обнаружению их мертвых тел. В дальнейшей части статьи автор обращает внимание на захватывающую Беккета логику роя, а также метонимические связи насекомых с технологией, чьи танатические аспекты раскрывают интригующие взаимоотношения людей и не-людей в работах автора Конца игры.

В воображении Запада муха – это абъект. Она вызывает отвращение и как таковая принадлежит к «срыгнутому, отвергнутому, падшему» миру, который определяет – на основе различий – рамки человеческого существования. Совершенно иную оценку дает мухе Тадеуш Ружевич в драме Уход Голодаря от 1976 года. В четвертой сцене главный герой оплакивает муху, которую он случайно сжал в руке, его терзают угрызения совести. Статья представляет собой попытку прочесть драму в контексте танатологии (смерть мухи как призрак смерти Голодаря). Автор обращает также внимание на скорбь как аспект драмы, которая, вместе с Мышеловкой и поэмой Прерванный разговор, является
также личным прощанием Ружевича с Францем Кафкой. 

Чрезвычайно интересной проблемой для литературы оказываются эстетические и этические аспекты смерти животных. Является ли спокойная смерть, смерть во сне, в комфортной обстановке, без льющейся крови, благодаря тому, что оказывается эстетически «красивее», также и более нравственной? Как эти две категории связаны в перспективе смерти животных? Говорят, что животное «издыхает», а человек «умирает». Существует ли в нашем понимании чувство общности судьбы человека и животного перед лицом смерти? Попытки ответа на поставленный вопрос можно найти в современных драматических произведениях, среди которых одним из самых интересных с точки зрения затронутой здесь проблемы является Павлиний хвост (Pawi tren) Ивоны Коршаньской (Iwona Korszańska). В тексте автора животные и люди уравниваются в общей судьбе, их
смерть не разделяется на издыхание и умирание, но является равноценной и равноправной. В представленных в произведении социальных перфомансах неразлучная пара Эрос и Танатос определяет жизнь человека и животного в одинаковой мере.

животных, принятый в западном мире. Ссылаясь на понятие скорби и деконструируя табу, связанное с поеданием человека, я подчеркиваю важность эпистемологического непослушания для создания альтернативной иконографии смерти и жизни животных. Смерть, понимаемая как включение тела в повторный круговорот веществ, помогает опровергнуть миф об онтологическом различии человека и животного и, таким образом, подчеркивает связь родства между всеми формами жизни. Во второй части статьи я анализирую романы Солнечные бури Линды Хоган и Веди свой плуг по костям мертвецов Ольги Токарчук, чтобы показать значительные сходства в размышлениях о смерти животного группами и отдельными людьми, находящимися в оппозиции к доминирующей культуре.

In this article, the focus in placed on the works of Valentine Rasputin in which the attitude that the characters have towards animal slaughter, of which they are both witnesses and executers, constitutes to some extent the determiner of their human quality. Above all, Selling Bear’s Skin and Live and Remember are analyzed. The former deals, on the one hand, with the humanization of an animal that seeks revenge and its consistent pursuit while following the hunter. On the other hand, the evolution of the main character’s attitudes from thoughtless animal slaughter for the sake of material profiteering to the holistic perception of the world and nature, in which every being has the right to live, is observable. The latter work, in turn, depicts just the reverse process, mainly the moral degradation of the human being, evidenced by unwarranted slaughter of a defenseless animal. In the context of the perspective on the sacred dimension of nature, the attitude of the main character might be interpreted as an antireligious mode of human behavior.

В статье представлена проблема смерти животного в перспективе современных постгуманистических исследований в области animal studies. Страдающие животные, аналогично страдающим людям, принимают участие в общей области биологического опыта. Индивидуальные проявления героев-животных объяснены на примере произведений современной польской писательницы – Кристины Кофты. В вышеупомянутых работах (повесть Kot, Syf, роман Pawilon małych drapieżców) был проанализирован символический порядок, определяющий последовательность событий, в которых участвуют герои, с представлением сцен смерти животного.

Темой статьи является проблематика человеческой/не-человеческой смерти, скорби животного, стремления к мимесису и склонности к смерти в романе Пола Остера Тимбукту. Особое внимание привлечено к отношениям между (человеком) Вилли Г. Христмасом и Гнатом (собакой), которые рассматриваются в контексте концепции объединенных жанров Донны Харауэй. Судьба Гната, после смерти Вилли, демонстрирует разные формы межвидовых отношений: от заботы о бездомной собаке до ее усыновления, после которого она превратилась в эдипового животное. Самоубийство главного, героя-животного, можно истолковать как желание повторной встречи с Вилли в неземном мире (Тимбукту), тоску по потерянному другу, акт-повторение (человеческой) смерти Вилли, но также сознательный выбор собаки.

В статье исследуется связь между миром животных и смертью в современной постколониальной литературе португалоязычной части Африки на примере романа A confissão da leoa (Исповедь львицы) мозамбикского писателя Миа Коуту. Творчество автора известно, прежде всего, интересом к анимизму и сверхъестественному, поэтому его часто относят к «магическому реализму». Однако в Исповеди львицы Коуту описывает довольно сложные отношения между смертью человека и животных, которую, по мнению автора статьи, следует рассматривать с совершенно иной точки зрения: многочисленные трансмутации персонажей в сюжете романа указывают на постколониальное желание пересмотреть границы между животным и (транс)человеком.

Статья содержит обсуждения негативной стороны лишения жизни, в основе которых лежит критика взглядов Питера Сингера Джоном Санбонмацу, а также элементы теории прав животных Тома Ригана и концепция стадий жизни животных Элизабет Харман. Анализируются выбранные критерии, важные для размышлений о приемлемости убийства, такие как наличие жизненных предпочтений и непрерывность идентичности во времени, а также совместимость философских размышлений с общей интуицией относительно вреда, причиненного жизнью.

The Baroque emblem in an allegorical form conveys certain ideas to the reader. Man of the Baroque era perceived the world as a book. All elements of the universe served as signs, and certain ideas were conveyed with their help. The Baroque emblem, being a combination of the signs in question, represented an allegorical image. Death, the death of animals in particular, could teach a person a moral lesson, that is why the death of animals is represented quite widely in the emblem books. Emblems often contain a certain precept or denunciation of a vice, but they can point to a role model. Deer, lion, phoenix are represented most often in the emblems depicting the death of animals.

Статья посвящена анализу опыта пассивности в избранных работах Люсьена Фрейда. Художник изображает на своих картинах фигуры обнаженных людей и спящих или неподвижных собак породы уиппет. Человеческая нагота кажется бесстыдной, почти животной – в то же время она ярко контрастирует со свободными позами борзых. Фрейд утверждал, что в своих работах он хочет запечатлеть животность человека, представить его телесность, наготу. В его картинах можно увидеть интересные нарушения традиционной дихотомии человек–животное, культура–природа. Собака и человек создают своеобразное сообщество пассивности, основанное на общей неподвижности, уходе из мира.

Статья Анджея Питруса посвящена использованию необычного материала, каким является тело мертвого животного в новейшем искусстве. Автор отмечает, что этот мотив всегда присутствовал в работах художников. Наскальные рисунки уже увековечили такого вида изображения, и позже они повторялись много раз – особенно часто во фламандской живописи, почти навязчиво возвращающей к ним в натюрмортах. Однако искусство рубежа XX и XXI веков определенно более «смелое». Вместо представления в работах художников появляются части тел мертвых животных. Бывает, что это «едва» мухи, иногда «прямо» тела коровы или акулы. Одной из важных тем является таксидермия –
область, которую трудно квалифицировать, обычно в ее основной форме исключенная из области художественного опыта. Однако оказывается, что чучела животных привлекают не только охотников, но и «настоящих» художников. Проблема, поднятая в статье, не может не приводить к этическим вопросам, тем более что многие работы, сделанные из трупов животных, были проданы за очень большие суммы денег. Где проходит граница между критическим искусством и эксплуатацией? На данный момент этот вопрос должен остаться без ответа, но он, безусловно, должен быть задан.

Конституция Швейцарии гарантирует уважение не только человеческого достоинства, но и достоинства живого существа. Автор статьи сближает такое понятие достоинства и причины многих проблем интерпретации, возникающих по отношению к этому неологизму. Анализируя положения закона о защите животных, автор также предпринимает попытку ответить на вопрос, приведет ли признание того, что животные имеют достоинство, к лучшему обращению с ними, к гарантии их благополучной жизни или достойной смерти. В статье представляется точка зрения Федерального суда применительно к понятию достоинства на основании дела, касающегося разрешения на проведение экспериментов на животных.

Авторы анализируют политические дебаты между проприродными общественными организациями, охотниками и политиками в Польше, посвященные защите волка. Несмотря на сильное давление охотничьего лобби правовой статус волка значительно изменился: от животного, интенсивно уничтожаемого после Второй мировой войны, до строго охраняемого вида во всей стране с 1998 года. В XXI веке противодействие защите волка ведется охотниками и связанными с ними политиками. Анализ показал, что для защиты волков в Польше необходимо активное участие неправительственных организаций

Книги Бернда Генриха стали очень популярной литературой, описывающей основные правила функционирования экосистем. Генрих описывает также повседневную работу ученых, которые пытаются понять эти правила. Однако в работах Генриха я отмечаю очень заметное явление, которое можно определить как сокрытие смерти животных. В своем тексте я пытаюсь разоблачить этот факт. В статье рассматривается также вопрос, почему используется этот метод сокрытия смерти животных с помощью эвфемизмов и недосказанности.

The Zoo Story to tytuł pracy Petera Friedla, która w 2007 roku stała się symbolem documenta 12 w Kassel. Austriacki artysta w głównej sali – documenta-Halle – umieścił naturalnej wielkości żyrafę, a właściwie jej wypchane ciało. Brownie, bo tak nazywała się żyrafa, od lat 90. była mieszkanką zoo w palestyńskiej Kalkilii. Zmarła w 2002 roku podczas drugiej intifady, kiedy ze strachu wywołanym bombardowaniem tragicznie wpadła na żelazne ogrodzenie. Friedl, posługując się ciałem zwierzęcia, chciał ustanowić nowy rodzaj narracji na temat konfliktu izraelsko-palestyńskiego: przenosząc do galerii fragment rzeczywistości Zachodniego Brzegu, miał przedstawić alternatywę zarówno wobec sprawozdawczych materiałów dokumentalnych prezentowanych w mediach, jak i wobec fabularyzowanych historii opowiadających o wojnie. [...]

W niniejszym tekście rozpatruję praktyki wykorzystywania zwierząt w sztuce, skupiając się przede wszystkim na przykładzie wystawy amerykańskiego artysty Jimmiego Durhama Boże dzieci, poematy, która prezentowana była w Muzeum Sztuki w Łodzi od marca do maja 2018 roku. Podejmuję próbę zarysowania kontekstu i przedstawienia różnorodności sposobów używania zwierząt przez artystów, jednocześnie odwołując się do kontrowersji wywoływanych podobnymi praktykami, wynikających z dysonansu między – często wątpliwym moralnie – procesem wykonawczym dzieł sztuki, a ich krytyczno-politycznym wydźwiękiem. [...]

Dziesiąta edycja Forum Etycznego, zatytułowana Moralny status zwierząt, odbyła się w dniach 20–22 czerwca 2018 roku w Uniwersytecie Pedagogicznym im. KEN w Krakowie, przy ul. Podchorążych 2. Był to jubileusz, gdyż Forum Etyczne odbywa się – z inicjatywy dr hab. prof. UP Doroty Probuckiej – już od 1998 roku, regularnie co dwa lata. Warto przypomnieć, że temat przewodni każdego dotychczasowego Forum Etycznego był odmienny, jednak zawsze związany z moralnością oraz wartościami etycznymi, jak Etyka i odpowiedzialność czy Współczesne oblicza dobra.

Emocje wpisane w egzystencję zwierząt. Między empatią a okrucieństwem. Red. Eugenia Łoch, Dariusz Piechota, Agnieszka Trześniewska. Wydawnictwo Naukowe Katedra, Gdańsk 2018 (Publikacja polskojęzyczna, wydana w miękkiej oprawie, 360 stron)

Kleur. Colours of Maastricht. Maastricht 2018. Team Programma & Innovatie, Gemeente Maastricht (eds.) (published in Dutch and English, paperback, 116 pp.)